В глазах мамы заблестели слёзы, а отец неловко заёрзал на диване. Она встала с дивана и подошла ко мне, обняв за плечи.

— Кирилл, давай её отпустим, — обратилась она к папе — Я прошу тебя. Она же никуда не убегает далеко, правда же? Идёт к Насте. Она хорошая девочка, никогда у нее не было дома никого лишнего. У нее такая бабушка молодец была, помнишь? Воспитала девочку достойную. Ну что такого плохого? Пусть поживут девчонки вместе. Веселее будет. Так мы хотя бы знаем, где она. Ты забыл, что вчера мы пережили? Не дави. Дай дочери повзрослеть. Сонечка, ты же будешь приезжать, а? Ночевать, иногда.

— Иногда буду, конечно, — кивнула я. — Вы всегда можете позвонить мне, и пригласить в гости.

— Ну допустим, — сжав губы в одну линию, ответил отец. — Допустим, я тебя отпущу. Но тогда у меня есть условия.

— Слушаю, — сказала я, уже примерно представляя, чего он попросит.

— Я отпускаю тебя. Но ты ночуешь у нас как минимум раз в неделю. А лучше — два раза. Хочу видеть, что с тобой всё нормально. На звонки отвечаешь или перезваниваешь быстро. Если ты провалишь свои соревнования, ты остаешься в институте. Чувствуешь, что танцы — это твоё? Вот и проверим. По-моему, это справедливо к нам. Бросить учёбу, за которую я уже опатил весь год, никогда не поздно. И ещё одно.

Папа строго взглянул на меня, и я поняла, что последнее, и самое главное условие, мне сейчас очень не понравится…

— Ты ни в коем случае не будешь встречаться с этим…Камилем. Он слишком взрослый для тебя. Не славянин. Твой учитель. Хам. Он тебе не подходит. Хотя передай «спасибо» ему…за вчера. Но…всё остальное — НЕТ. Обещаешь, Сонь?

Отец знает, что раз я очень хочу уйти, то соглашусь и постараюсь выполнить обещания. Подумала немного. Взвесила все за и против.

— Обещаю, — ответила я. — Договорились.

Он какое-то время меня внимательно изучал, но не нашёл подвоха.

— Ну хорошо, — улыбнулся вдруг отец. — Я готов поспорить, что ты придёшь через три дня назад. Не найдешь свою любимую джакузи несколько вечеров, поготовишь сама своими ручками — ты, кстати, разве умеешь? — и придёшь к папе с мамой.

Опустила голову. Он ещё и смеётся надо мной? Типа «Захочешь есть — придешь»? Ладно, посмотрим, кто кого.

— Поживём-увидим, — улыбнулась я в ответ. — Я вас люблю, Родители.

Мы еще долго обсуждали детали моего переезда, и папа даже решил сам отвезти меня к Насте — чтобы убедиться, конечно же, что я поехала не к Камилю (будто он меня ждёт!)

Спустя несколько часов я оказалась у Замореновой, которая любезно предложила маленькую спальню, чтобы не мешать мне отдыхать, а сама осталась в смежном с ней зале. Комнаты расположены удобно, обе двери закрываются — дискомфорта от совместного проживания быть не должно. Сразу же положила в общую коробочку для денег, которую мне показала Настя, свою долю — пока собирала вещи, мама дала денег, и я не стала отказываться. Надо же с чего-то начинать.

Почти до самого вечера возились с моими вещами и болтали. Я рассказала подруге всё, что произошло со мной за эту неделю, даже про поцелуй с Камилем. Всего неделя, а кажется, будто я прожила большую жизнь.

— Вот это он ходячий секс, слушай. С битой этой. Герой прямо. Знаешь, что я думаю по поводу тренера и тебя? — спросила она, разместившись с ногами на подоконнике, и наблюдая за тем, как я выбираю вещи для похода на завершающую индивидуальную тренировку перед соревнованиями.

Меня и тренера? Что можно думать о нас с ним? Заморёнова как всегда слишком романтична.

— Что?

— Что он не хочет отношений. Возможно, вообще. Но не может на тебя не реагировать. Ты нравишься, ему, Сонь. Абсолютно точно.

— Не знаю, Насть, — покачал я головой со слабой улыбкой. — Руку свою он отнял же вчера в машине. Наверное, ему было неприятно.

— Так потому и выдернул, что наоборот — приятно. Ну смотри, — свесила она ноги с подоконника. — Давай думать. Он смотрит тебе в глаза, так?

— И что? Ему смотреть на мой нос при разговоре?

— А вот да, на нос, — кивнула Настя. — По психологии смотреть на нос как раз прилично. А в глаза — это уже более личное и интимное, понимаешь? Мы не устанавливаем зрительный контакт с теми, кто нам неприятен.

— Зрительный контакт… — передразнила я подругу. — Нахваталась же где-то умных слов. Это кто же так сказал? Дядюшка Зигмунд Фрейд? — с сарказмом спросила я, заплетая длинные волосы в колосок у зеркала.

— Не знаю, насчет Фрейда, но так написано в той книге по психологии, что я недавно читала. Могу дать и тебе почитать. А то древняя в плане отношений как мамонт, — отбила Настя. — Едем дальше. Камиль пьёт с тобой уже не один раз кофе, не так ли?

— Так ли, — ответила я, перебирая пряди, чтобы они лежали так, как я осталась бы довольна.

— Значит, он хочет провести с тобой время. Невинный способ — всего лишь кофе. Он мог бы попить его и один.

— Он принес нам кофе, чтобы мы оба успокоились.

— Успокоиться вы могли и по одиночке. Тренер мог бы тебя сразу отвезти домой, а потом хоть до утра кофе тринькать. Нет, милая, он хотел пить этот кофе с тобой. И понять, что ты успокоилась и в норме. Ему не плевать, понимаешь?

— Не понимаю, — покачала я головой, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале.

Я могу ему нравится? Я и Камиль? Невозможно. Заморёнова опять пытается меня убедить поверить в замки на песках, которые вскоре смоет прибоем.

— К твоему лицу тоже прикасается просто так?

— Понятия не имею.

— Сама знаешь, что нет. Это тоже ведь очень личное действие. Ты вот захочешь касаться лица…Ну Зайцева, например.

Удивленно перевела взгляд на нее. Зайцева? Нет, конечно. Мои пальцы тут же вспомнили, как они касались щетины Камиля. И больше ничье лицо они трогать не хотят. Однозначно.

— Не-а, — ответила я. — Зайцева только на тренировке в конце номера.

— Вот видишь, — победно ответила Заморёнова.

— Не вижу, — упиралась я. — Отстань ты от меня, недоделанный психолог! Он просто хотел меня успокоить.

— Успокоить? — усмехнулась она. — И для этого обязательно трогать за лицо и смотреть в глаза? Жаль, что он тогда не придумал способ успокоения погорячее.

Покраснела. Щеки закололо от смущения. Ну что она несёт? Мы с ней слишком разные, чтобы понять здесь друг друга. Хотя… Сны с Камилем мне снились вовсе не безвинные, и нельзя сказать, что я никогда об этом не думала. Но об этом знаю только я.

— Прекращай, — сказала Насте. — Мне сегодня с ним еще на тренировке заниматься, а завтра ехать весь день в одной машине.

— О да, — встрепенулась любительница романтичных историй. — Очень интересно как пройдет ваша поездка. Вы же еще две ночи будете ночевать в одном отеле?

— Да.

— М-м, — протянула мечтательно подруга. — Тогда жду подробностей поездки. Что-то мне подсказывает, что вам на радостях победы поломает, наконец-то, тормоза.

В ответ снисходительно рассмеялась. Камиль, который вдруг потерял над собой контроль, да ещё из-за меня — такое невозможно себе представить.

— Ты забыла, что тогда нам придётся убить Зайцева, чтобы он не помешал. И мы еще ничего не выиграли, — кинула ей пока обувала кроссовки в коридоре.

Заморёнова, естественно, увязалась за мной и туда.

— А я в вас не сомневаюсь, между прочим. Удачи на тренировке.

— Спасибо, — чмокнула ее и ушла поскорее.

Ну достала своим «романтиком» не к месту, честно. Для меня важнее то, что будет происходить на соревнованиях. Хотя тот факт, что несколько суток мы практически проведем вместе, вызвал дрожь и неосознанное волнение.

Тренировка прошла крайне напряженно. Много часов на льду, и мы почти на издыхании, но похвалу-таки от тренера получили.

— Со льда, — скомандовал Камиль, и мы еле двигая ногами пошли к бортам.

Села на трибуну и с наслаждением стянула коньки, разминая ступни. Бедные мои ноги…

— К соревнованиям вы готовы, — сказал, небрежно плюхнувшись на одно из свободных мест. — Успели выучить. Не такие-то вы и бестолочи, как я считал.